Верховный Суд Российской Федерации указал, что в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 22 августа 2024 г. № 305-ЭС24-7916 по делу № А40-282890/2022 сформулирована правовая позиция, согласно которой при определении момента возникновения основного обязательства, за неисполнение или ненадлежащее исполнение которого установлена неустойка, следует принимать во внимание природу и специфику каждого конкретного обязательства и различать момент возникновения обязательства и дату его исполнения как отдельные категории.

В правоотношениях выкупного лизинга ключевое значение для квалификации денежных требований, как возникших до введения моратория или после него, имеет не срок исполнения обязанности по выплате очередного лизингового платежа по графику, а момент возникновения обязательства по возврату финансирования в целом. Согласно пункту 3 статьи 28 Закона о лизинге обязательства лизингополучателя по уплате лизинговых платежей наступают с момента начала использования лизингополучателем предмета лизинга, если иное не предусмотрено договором лизинга.

В рассматриваемом случае истцом заявлено требование о взыскании неустойки за период с 21 октября 2021 г. по 12 сентября 2022 г. за нарушение сроков уплаты лизинговых платежей по договорам выкупного лизинга — основного обязательства лизингополучателя, которые заключены сторонами 18 августа 2021 г. и 22 сентября 2021 г., а предметы лизинга приняты лизингополучателем по актам от 18 августа 2021 г. и от 11 октября 2021 г., то есть предоставление финансирования состоялось до введения соответствующего моратория Постановлением Правительства № 497. В связи с вышеизложенным выводы судов апелляционной и кассационной инстанций о том, что в данном деле основные периодические платежи с 1 апреля 2022 г. по 1 октября 2022 г. являются возникшими после введения моратория обязательствами и последствия моратория на начисленную на них неустойку не распространяются, ошибочны.